Саддам знал о налете – это была одна из первых реальных проверок иракского десантного спецназа, подготовленного советскими инструкторами. Морские коммандос уже показали все, на что способны, теперь настала очередь специального десанта. Иранцы понесли очень тяжелые потери: они находились под санкциями, и поврежденные взрывами и огнем самолеты восстановить будет сложно или даже невозможно – запасных частей нет. По данным разведки – на земле было уничтожено более десятка Фантомов. Это очень хорошо – особенно в свете расширяющихся бомбардировочных рейдов на Кум и Тегеран.

Раис осмотрел солдата, стоящего перед ним. Нахмурился

– Почему на тебе такая старая одежда?

– Это хорошая одежда, Саиди Раис.

– Она старая. Тебя хорошо лечат?

– Меня хорошо лечат, Саиди Раис.

– Тогда почему ты до сих пор не выздоровел.

Раис повернулся и прошел к стене. Поковырял пальцем свежую штукатурку. Мусу поразило, как люди мгновенно расступились в тесной палате – буквально брызнули в стороны. Наверное, так и должно быть. Потом – попытался включить кондиционер, он как назло не включился.

– Что это? – спросил Раис, ковыряя стену

– Эфенди Раис, это… ти мновыныве и судна в павлатах – бюыли гали Ираку, но ровчно нрастолько, что революцией армсией зазашел в палату

– Собака!

Раис ударил подошедшего главврача в лицо, а когда тот упал – выхватил из кобуры пистолет. Охрана и доктора отшатнулись

– Мы заплатили за твое обучение, а ты смеешь мне лгать, подлая свинья. Как ты лечишь раненых? Сколько лекарств ты украл, чтобы продать их на черном рынке?!

…

– Думаешь, я не знаю!? Ты обворовываешь иракский народ!

Доктор – возился на полу и скулил.

– Пощадите… ради Аллаха, пощадите…

– Не смей упоминать Аллаха, несчастный.

Раис опустил пистолет.

– Ты будешь лечить этого героя так, как если бы лечил моего брата. И если он не выздоровеет – ты отдашь свою жизнь за него!

– Я… все сделаю, Саиди.

– Приведи больницу в порядок. Используй на это те деньги, которые ты украл! Мои люди – еще наведаются в больницу и не один раз. Если здесь будет то же самое – ты узнаешь, какое наказание полагается за это. И не только ты, но и вся твоя семья.

– Я… обещаю, Саиди.

– Прочь с моих глаз!

Лежавший на кровати Муса видел глаза их главврача – поразился, сколько страха и загнанной ярости в них было. Может, Раис и не увидел последнего – но он, фронтовик – понял это безошибочно.

Доктор – прополз к выходу из палаты, меж расступившихся ног охраны.[47] Раис, сменивший гнев на милость, спрятал пистолет в кобуру.

– Посмотрим другие палаты… – сказал он

Раис с сопровождающими покинул палату, но один из военных, в полковничьей форме – остался, достал блокнот, ручку

– Имя, звание. Где служил?

На следующий день – все центральные иракские газеты вышли с огромными заголовками: «Гнев Вождя по поводу плохого лечения раненого героя.»

Главный врач – через какое-то время пропал, а больницу привели в порядок местные власти. Поставили кондиционер, появились хорошие лекарства. Через какое-то время – уже поправившегося Мусу вызвали в Багдад и наградили орденом. После чего предложили перейти из Республиканской Гвардии в Амн аль-Хаас, президентскую охрану. Выше чести не было. Конечно же, Муса сразу согласился.

Ирак, Багдад. Посольство СССР в Ираке. 18 июля 1988 года

Запрос президентского дворца о направлении конкретного советского офицера для помощи в переподготовке личной охраны президента Амн аль-Хаас – произвел в советском посольстве эффект разорвавшейся бомбы. И это еще мягко сказано.

Цагоев – находился в Басре, точнее – севернее Басры в рядах действующей армии. Ирак – стал полигоном для проверки новых систем вооружений и отработки некоторых тактических методов – Афганистан не мог им стать, потому что там шла война против банд, а не против другой армии. Из Багдада – за ним послали целый самолет – Ан-32 находившийся «под ж…» главного военного советника в республике Ирак, генерала А. И. Мокроуса. Сам генерал Анатолий Иванович Мокроус – названивал своим «контактам» во дворце, пытаясь узнать, в чем дело – собственно говоря, за эти контакты его и вышвырнули из Ирака в восемьдесят втором, стараниями Международного отдела ЦК КПСС и лично его заведующего Б. Н. Пономарева[48]. Сейчас – стараниями Соколова и Алиева его вернули и он делал все, что мог – но во дворце удивлялись прихоти Саддама не меньше самого советского генерала. Надо сказать, Саддам сделал все, чтобы информация о произошедшем на базе коммандос Захра – не просочилась наружу…

Сейчас – Цагоев сидел в приемной Мокроуса, стоически выдерживая косые взгляды других ждущих приема офицеров – его форма была грязной и пахло от него, как от дохлого верблюда: попали под обстрел, пришлось хорониться в канаве. Но ему было глубоко плевать – в конце концов, его посылало сюда ГРУ и отозвать – могло тоже только ГРУ.

Коротко подстриженный адъютант, больше похожий на телохранителя – вышел из кабинета, остановил взгляд на Цагоеве, кивнул.

– Простите… – полковник, с черными пятнами области подмышек начал подниматься со стула – назначено мне.

– Анатолий Иванович занят – равнодушно сказал адъютант, выделяя каждое слово…

Дверь – радовала торчащим из-под кожзаменителя поролоном – ее привезли из СССР, опасаясь, что иракцы подсунут сюрприз. В кабинете было тепло. Кондиционер – советский БК1500 – кашлял как туберкулезный больной.

– Товарищ генерал…

Главный военный советник налил себе чая из термоса. Чай был горячий, судя по парку. Не глядя на вошедшего – выпил.

– Что у тебя там… творится. Запрос читал?

Собственно, Цагоев знал про то, что произошло. Но потянуть время не мешало.

– Никак нет, только что прибыл из-под Басры, товарищ генерал.

– Так почитай!

Цагоев приблизился к столу. Пробежал витиеватый арабский текст – он уже прилично разговаривал, но писать справа налево так и не научился. Вторым листком был подколот перевод, напечатанный с ошибками на скверной машинке

– Разрешите доложить?

– Докладывай… если есть чего.

Цагоев коротко доложил, что произошло. Скворцов… теперь уже Зарубин – сидел в машине рядом с аппаратом ГВС. Его тоже нашли – но по правилам субординации ГВС непосредственно его на доклад вызывать не стал. Приукрашивать ничего не стал – как было, так и доложил.

– Кран? – переспросил Мокроус, наливая себе еще чая…

– Так точно. Большой грузоподъемности – уточнил Цагоев

Генерал – толкнул чашку по столу к подчиненному. Это было негласным предложением мира.

– Лучше бы этот вертолет ему на башку упал – сказал он – инициаторы хреновы. Ты знаешь, что собирают совещание в посольстве?

– Никак нет.

– А вот собирают.

– Разрешите.

– Да говори, чего там.

– Какое отношение к этому имеет посольство?

– Какое? А вот представь – этот вертолет, который твой дурак подвесил на кран – упал бы на голову президента страны и убил бы его. Ты хоть понимаешь, что это такое?

– Товарищ генерал – гнул свою линию Цагоев – визит главы государства в часть подготовлен не был, убрать не успели. Новый тренажер для стрельбы из неустойчивых положений – только проходил испытания. К тому же – мой офицер проявил мужество и находчивость, спасая главу иракского государства даже рискуя собственной жизнью.

– Ну, ну. Вот это – ты в посольстве и скажешь – генерал посмотрел на часы, снял трубку, крутанул один раз – Сергей, машину…

Николай – ждал своей судьбы в Ланд Круизере Цагоева, стоящего на стоянке здания аппарата ГВС. Через тонированное до предела окно – увидел, как вышли Цагоев и ГВС с двумя телохранителями. ГВС сел в свой внедорожник, Цагоев подбежал к своему, сел за руль.

– Что? – не выдержал Николай

– Что-что. Инициатива имеет своего инициатора. И его непосредственного начальника – сказал Цагоев, и добавил искренне – убил бы. Если б не ты.

Николай от греха промолчал. Машины – уже мчались по полупустым багдадским улицам. Несмотря на то, что Ирак был нефтяной державой – нефти не хватало, все шло на фронт. Было введено нормирование. Но дипломаты дружественных стран получали топливо на специальных АЗС – без нормы.

– Приедем в посольство – сказал Цагоев – могут вызвать и тебя. Ради Бога, молчи. Спросят – отвечай односложно – мол, недосмотрел, не знал, раскаиваюсь. Трагическая случайность, никто не мог предусмотреть. Иначе таких бздей навтыкают… невыездным в один день станешь.

– Есть… – неохотно